В рамках юбилейного тура «4000 лет» группа «Аквариум» выступила 21 мая в Воронеже. Перед концертом Борис Гребенщиков пообщался с журналистами в отеле «Феникс».

- «Аквариуму» 40 лет. Вы почувствовали какой-то новый этап в творчестве?

- А вы считаете, что этапы измеряются по десяткам лет? У меня нет никакого отношения к этой дате. Мы же не в советском государстве, чтобы пятилетками все измерять.

- Все же есть такое впечатление, что страна возвращается в совок…

- Да.

- Борис Борисович, как вы себя ощущаете в сегодняшней России?

- Странно. Пока у нас открыты границы, и пока у нас есть информационная свобода, которая есть, и такой порядок, который есть сейчас, когда оппозиционеры за бутылкой вина весело обсуждают какого-то третьего своего человека... Пока мы живем так, как мы живем сейчас, нам жаловаться не на что. А совок у нас продолжаться будет и дальше. Он был еще до того, как князь Владимир окрестил Русь. У нас русский шансон - популярная форма жизни. И так было всегда. Но на фоне этого происходит и масса всего остального.

- Вам нравятся «Бурановские бабушки», которые будут на «Евровидении» представлять Россию?

- Если мы говорим, что на «Евровидении» нашу страну представляют «Бурановские бабушки», значит мы все поголовно сошли с ума, пусть нас увезут в больницу и там откачивают. Вы это считаете музыкой? Давайте поставим рядом «Бурановских бабушек» и Петра Ильича Чайковского. Не хотите? Тогда зачем об этом говорить! Я вчера снимался в фильме о «Бурановских бабушках». Я искренне считаю, что эти замечательные женщины заслужили самого лучшего к себе отношения и самого внимательного подхода тех, кто их продвигает. И пусть у них будет больше денег... Я целиком за них. Но не будем говорить, что «Евровидение» - это музыка!

Борис Гребенщиков в Воронеже

- Вы занимаете в рок-музыке место гуру. У нас все вокруг врут, власти врут... Кому же верить?

- Кроме своего сердца, верить некому. Существуют, конечно, еще законы природы, о которых мы что-то слышали. Но нет никакой уверенности в том, что то, что мы знаем - это есть на самом деле. Но много миллиардов людей ориентируются на это, и как-то живы. А верить-то и не в чем. Я не видел еще ни одного человека, который хотел бы верить властям. Если он в своем уме. Так что я думаю, что лучше полагаться на сердце.

- В последнее время банкиры увлеклись рок-музыкой. Сбербанк поддержал фестиваль «Ред Рокс», еще один банк разместил в Интернете отчет о вашем концерте… Для чего это? Чтобы охватить новую аудиторию, которая будет брать кредиты?

- Вы ответили на свой вопрос…

– Борис Борисович, вы - глубокий человек. Слушая вас, чувствуешь себя где-то на заре туманной юности. А в вашей жизни есть люди, в общении с которыми вы чувствуете себя мальчишкой?

– Очень много людей, которых я слушаю. Любой человек, который в своем роде знания знает больше, чем я, для меня представляет абсолютный авторитет. Самый простой дурацкий пример. У меня сломалась машина, я ее потащил в ремонт, и мне автомонтер говорит, что с ней случилось. Я буду впитывать это, как абсолютную истину.

– Юрий Шевчук недавно в интервью сказал, что по его ощущению слово стало больше значить в России. Вы это как-то чувствуете?

– Ощущаю, что у Юры стало как-то лучше? Нет, я не знаю, в каком обществе живет Юра. Но для меня, что слово значило тогда, то оно значит и сейчас.

– В этом году вы дали согласие на участие в «Нашествие», а до этого 10 лет не участвовали. Что-то изменилось?

– В этом году мы приняли сознательное решение – показать «Аквариум» со всех сторон, как можно в большем количестве мест, городов и т.д., чтобы люди нас увидели и услышали. Это жертва с нашей стороны, потому что вместо того, чтобы играть концерты, мы могли бы сидеть в студии и делать что-то новое. Мы очень давно не делали ничего нового. Но сказано – сделано. Мы так решили, поэтому мы вписываемся во все фестивали.

– Интересуетесь ли вы творчеством вашей дочки Алисы Гребенщиковой и сына ди-джея Глеба?

– Интересуюсь. У меня четверо детей, и я интересуюсь их творчеством в том смысле, что я счастлив, что они что-то делают. Как можно интересоваться творчеством? Внимательно отсматривать то, что Алиска делает? Я не могу. Если я перестану что-то делать сам, тогда я начну интересоваться творчеством детей.

– А вы ходили к Алисе на родительские собрания?

– Пару раз это было. Но не на родительские собрания, а на что-то такое общее. …Там петь меня заставляли.

– В одном интервью вы сказали, что рок-н-ролл оцениваете по критерию внутренней благости. А подробнее про эти критерии?

– Это когда на сердце возникает без особой причины безудержное сумасшедшее счастье.

– Вы сказали, что нужно верить только своему сердцу. А как услышать свое сердце?

– С моей стороны было бы нелепо считать, что я могу ответить на этот вопрос, когда человечество тысячелетия пытается ответить на него и никак не может.

- Вы сказали, что никому из молодых не имеете права как-то помогать. Но Виктору Цою вы же помогли…

- Виктор Цой – гений… Чиж тоже гений, другое дело, что он поступил со своим даром немного странно. Он без сомнения гений - великолепный, удивительный музыкант, но я ему никак не помогал. Я ему сказал, что нужно переезжать в Петербург. Может, я его погубил этим. Может, если бы он был в Нижнем или в Харькове, то было бы лучше.

- Вам кто-то помогал?

- Господь Бог.

- А из людей? Или вы все сам?

- Я сам по себе ничего не могу, и мне было бы это не за чем. Я все время общаюсь с большим количеством людей, которых я очень люблю, которые, вероятно, ко мне неплохо относятся. Все люди, с которыми я когда-либо общался, всегда меня поддерживали, помогали, критиковали. Я все время чувствовал, что все, что я делал, не зря. Многим людям я обязан тем, что я вообще начал чем-то заниматься. Меня вытягивали, говорили: «Пиши». Поэтому всем, что «Аквариум» сделал, я обязан этим людям, с которыми я общался на протяжении жизни.

- Как относитесь к критике?

- Критика должна быть конструктивной. Когда подходит человек и говорит: «Ты г…», это, конечно, критика, но ничего хорошего я не могу из этого вынести. А если человек скажет: по-моему, вот здесь, здесь и здесь получилось что-то не так, и зря ты одел эту шляпу, скорее всего я прислушаюсь.

- Продолжаете рисовать?

- У меня 6 картин в работе, и осенью будет выставка.

- Когда рисуете, с собой возите картины?

- Если б я с собой возил мольберт, то меня точно упекли бы в дурку. Я приезжаю домой, 2-3 дня в месяц я дома, просыпаюсь и что-то делаю там с работами.

- Вы слушаете много музыки, и старой и новой, делитесь ею в программе «Аэростат». Как вам удается сохранять непосредственное восприятие всего того, что встречаете?

– А как иначе?

- Борис Борисович, вы сказали, что у вас насыщенный график, 2-3 дня в месяц бываете дома. Не хочется все бросить и пожить для себя?

– Руководствуясь именно этим рассуждением, я и живу так, как живу. Я и так все бросил, и живу для себя. И большего счастья представить себе не могу, потому что я делаю только то, что хочу.

- А физическое тело не жалко?

– То, что оно до сих пор еще ходит, шевелится, говорит, занимается тем, чем занимается, - это чудо… Я им горжусь и восхищаюсь. Я знаю людей, которые умирали от вдвое меньшего.

- Вы счастливы?

– Меня даже счастье не интересует. Я занимаюсь тем, чем хочу – это значительно больше.